Эксперты «Книгуру» о критериях отбора и любимых конкурсных текстах
Мой личный критерий — максимально дистанцироваться от собственных предпочтений и вкусов и сосредоточиться на объективных характеристиках текстов. Я люблю фантастику, абсурд, обилие юмора и аллюзий. Важнее всего, мне кажется, игнорировать это и подходить к рукописям с позиции максимально объективной. Пусть это будет даже книжка про котиков (я терпеть не могу котиков как домашних питомцев и как персонажей возникшей вокруг них в социальных медиа «поп-культуры»), лишь бы она была хорошо, оригинально написанной. Вроде бы получается, окончательные списки «Книгуру» выглядят весьма разнородно.Я бы непременно обратила внимание на произведения Артема Ляховича и Александра Киселева, любые, художественные и познавательные (в Короткие списки разных сезонов входили и те и другие). Честно говоря, для меня большая загадка, почему издатели до сих пор их игнорируют? Например, в одном случае Ляхович сочинил отличное пособие по критическому мышлению для подростков («Битва при Наци-Туци»), а Киселев — альтернативный, весьма занимательный учебник литературы («Лит-ра»).
Мои главные принципы отбора почти полностью совпадают с принципами, заявленными в Положении о премии, – потому, собственно, я и сотрудничаю с «Книгуру» все эти годы. Конечно, первое и главное – это качественный текст: если сюжетный, то с проработанным сюжетом, с живыми, объемными, то есть не «картонными» персонажами, мотивированными поступками и логикой развития характеров. При этом в тексте должен считываться авторский посыл – не формальные «моральные выводы», прописанные словами, а способность ненавязчиво, но убедительно подвести читателя к пониманию каких-то важных человеческих вещей; разумеется, этот посыл должен быть в целом гуманистическим. А вот на безоговорочной оптимистичности я, между прочим, не настаиваю. Литературное произведение, в котором драматические обстоятельства и проблемы героя механически превращаются в набор позитивных факторов личностного роста, выглядит фальшивым.Кстати, некоторые авторы, видя, что на «Книгуру» часто отмечаются (и нередко награждаются) сложные, проблемные произведения, поднимающие ту или иную «неудобную» тему, начинают думать, что в этом и есть ключ к успеху: сделать главного героя страдающим от родительского развода и школьной травли голодающим одноногим негром-лесбиянкой – и чтобы он победил всех плохих и спас всех хороших. Но, если такая художественная, с позволения сказать, задача решается автором формально, это путь не к успеху, а в мусорную корзину: на нашем, во всяком случае, конкурсе.
Возвращаясь к теме разговора, отмечу еще один значимый критерий отбора. Мне важно, чтобы у прозаика был свой стиль, своя речевая манера: собственный, личный способ говорения словами. Поэтому из всех авторов, представленных в библиотеке «Книгуру», я хотела бы особенно выделить Эдуарда Веркина, Марию Ботеву, Евгению Басову (она же Илга Понорницкая), Нину Дашевскую: у них, помимо прочего, есть своя интонация, собственный голос.
Еще нам все-таки нужно, чтобы текст был современным – по авторскому мировоззрению, по мироощущению персонажей. В этом плане заслуживают внимания такие авторы, как Лара Романовская («Самая младшая» и «Удалить эту запись?»), Артем Ляхович («Черти лысые»), опять же – Басова («Подросток Ашим»), Дашевская («Я не тормоз»), Веркин («Кусатель ворон»).
Наконец, если говорить о моих персональных читательских предпочтениях, не чисто конкурсных, а «вообще», то могу сказать, что очень люблю тексты с какой-нибудь этнографической, антропологической, краеведческой и фольклорно-мифологической составляющей, – при условии, разумеется, что сами тексты отвечают главным критериям, перечисленным выше. Соответствующие мотивы есть у Евгения Рудашевского («Здравствуй, брат мой Бзоу» и «Куда уходит кумуткан»), у Светланы Лавровой («Куда скачет петушиная лошадь»), у Стаса Востокова («Фрося Коровина»), у той же Дашевской («Скрипка неизвестного мастера») и у Веркина тоже («Кусатель ворон»).
Похоже, мои главные рекомендации сформулировались сами собой: романы и повести Веркина, Дашевской, упомянутые мною тексты других авторов – вот то, что мне ближе прочего. Хотя, конечно, читательского внимания заслуживают буквально все финалисты и лауреаты «Книгуру» – в общем-то, ради этого мы и работаем.
Мои личные критерии такие: во-первых, текст должен соответствовать возрасту читателей. Я не знаю, почему авторы, которые отправляют рукописи на конкурс «Книгуру», не читают правила. Но в этом сезоне из первых 20 рукописей, которые я прочитала, семь явно не годились по возрасту — были либо для малышей дошкольного, либо младшего школьного возраста.Второй критерий — текст не должен быть вторичным. Он не должен напоминать все, что я читала в жанре антиутопии или школьной повести, за свою жизнь. Текст должен быть оригинальным.
Третье — мне нравится, когда книга меня цепляет, когда хочется читать дальше и узнать, что будет с героями, когда доволен не только внутренний литературовед, но и внутренний наивный читатель. Они иногда друг с другом спорят, иногда наивный читатель кричит: но ведь я до шести утра читала эту книжку! А внутренний литературовед убеждает: да ты посмотри, она же насквозь вторична! Важно, когда для меня в книге есть что-то новое. Новые знания, новый взгляд на мир, новая проблема — или вечная проблема, но под новым углом… Но это, вероятно, опять про оригинальность.
Из «книгурушного» — попробую сказать, что серьезно осталось в памяти из шестого сезона, когда я была экспертом. «Тайны глобуса Блау» Марии Пономаренко. Очень рада, что рукопись, которую я когда-то читала без картинок, была издана книгой, теперь ее дарю знакомым детям. «Я не тормоз» Нины Дашевской, «Подсказок больше нет» Светланы Волковой. И еще меня очень впечатлила тогда ни на что не похожая «Дева гор» никому тогда не известной якутской писательницы Майи Тобоевой. Можно и еще называть тексты, и еще — кого-то не упомянешь, со всеми перессоришься… Но я, скорее, не о качестве текстов, а о том, что лично меня так или иначе зацепило.
Для меня главное — язык: слог, стиль, диалоги. В прозе, в отличие от поэзии, качество формы не гарантирует, но обещает богатство содержания — в хорошо написанных текстах, как правило, все в порядке с интригой, сюжетом, конфликтами и психологическим рисунком. И наоборот, написаные казенным, вычурным или сюсюкающим языком повести редко бывают интересными, какой бы бешеный нарратив с извивами ни накручивали авторы.Хотя исключения бывают, конечно. Мы не имеем права полагаться сугубо на личные критерии. И я, и мои коллеги раз за разом выдвигаем несимпатичные лично нам тексты на общее обсуждение с формулировкой «Мне не нравится, но что-то в этом есть». Это может, например, относиться к совсем бесцветно написанной либо немножко корявой повести на очень важную, актуальную и незаезженную тему. Иногда такие тексты получают поддержку большинства, а потом и читателей. Тогда я грущу от несовпадения с большинством, но и радуюсь тому, что помог донести нужную книжку до читателей.
Я не раз говорил, что одной из главных книг на русском стал «Облачный полк» Эдуарда Веркина, победитель «Книгуру» 2012 года. Его надо читать — как и остальные книги Веркина, представленные в нашей онлайн-библиотеке («Друг-апрель», «Кусатель ворон», «Пролог»).
А так я, как было сказано, западаю на язык, потому являюсь безудержным фанатом Никиты Марзана (повесть «Приключения Корзинкиной» из финала 2013 года и прошлогодний сборник «Старые да малые») и Александра Киселева (финал 2016 — сборник «Один мальчик»). Это блестяще.
Прошлый сезон, на мой взгляд, вообще получился очень сильным, практически все тексты, выложенные на сайте «Книгуру», можно читать с огромным удовольствием — и здорово, что они абсолютно разные. Особо отмечу лихую авантюрную фантастику Цокто Жигмытова и Чингиза Цыбикова («Умник, белка и капитан»), тонкие, нервные и бесшабашные истории Артема Ляховича (причем не только из прошлого сезона), жесткие и нежные школьные повести Ларисы Романовской («Удалить эту запись?»), Елены Владимировой («Я тебя никогда не прощу»), Майи Тобоевой («Тайна лесной поляны») и Ксении Беленковой («Я учусь в четвертом КРО»). Еще есть великолепные, дико смешные и чуть пугающие рассказы про позднесоветское детство Евгении Овчинниковой, совсем крапивинская и совсем современная фантастика Екатерины и Павла Каретниковых, а также замечательная Дарья Доцук («Говорящий портрет»), которая всегда разная, интересная и достойная уважения (пользуясь случаем, хочу извиниться за возможные страдания, причиненные автору придуманным мною термином «суровое фэнтези»).
Я перечисляю по памяти и стараясь не превратить ответ в братскую могилу имен. В следующий раз, возможно, я назову других представителей прошлогоднего финала. И уж наверняка совсем другую подборку сформирует каждый читатель, решивший познакомиться с текстами нашей библиотеки. Очень советую сделать это, если еще не успели. Там есть из чего выбрать. А через пару месяцев на сайте появятся тексты финалистов 2017 года. Прием работ продолжается, но книги, которые мы успели прочитать, уже заставляют нас радоваться за читателей.
Онлайн-библиотека «Книгуру»
Финал 7 сезона (2016)
Финал 6 сезона (2015)
Финал 5 сезона (2014)
Финал 4 сезона (2013)
Финал 3 сезона (2012-2013)
Финал 2 сезона (2011-2012)
Ая эН «Библия в SMSках»
Веркин Эдуард «Друг-апрель»
Жвалевский Андрей, Пастернак Евгения «Время всегда хорошее»
Кошель Петр «Как люди научились понимать время»
Кравченко Ася «Перелетные дети»
Лаврова Светлана «Занимательная медицина»
Мазурова Анна «Филя»
Назаркин Николай «Рассказки о Нижних Землях»
Нечипоренко Юрий «Пенки»
Пасечник Владислав «Модэ»
Петрова Ася «Волки на парашютах»
Понорицкая Илга «Сто лет, или Цепочка из рукопожатий»
Попова Елена «Удивительные приключения мальчика, который не называл своего имени»
Салтуп Григорий «Ныкалка, или Как я был миллионером»